Гампопа, ученый монах-врач, провел годы в поисках истинной мудрости. Его исследования и обеты хорошо его направляли, но он чувствовал, что есть что-то более глубокое, что еще предстоит открыть. Однажды ночью, в ярком сне, он увидел видение зеленокожего йога, игриво брызгавшего в него каплями воды с улыбкой. Когда он проснулся, Гампопа понял, что этот йог был Миларепой, знаменитым отшельником-ученым из Гималаев, и что он должен его отыскать. После долгого и трудного пути через заснеженные горы и опасные тропы Гампопа наконец добрался до удаленной пещеры Миларепы. Внутри он нашел худощавую фигуру Миларепы с дикими волосами, укутанную лишь в тонкую белую хлопковую ткань, его кожа была слегка зеленой от многолетнего питания супом из крапивы.
Миларепа поприветствовал его яркой, почти игривой улыбкой. «Ах, врач-монах», — сказал он. «Ты проделал долгий путь. Приходи, садись. Давай выпьем вместе.» Гампопа огляделся, заметив простой, грубый интерьер пещеры, где не было вещей, кроме маленькой чаши. Миларепа достал чашу с черепа, полную чанга, местного ячменного пива. Он протянул ее Гампопе. «Пей», — сказал Миларепа.
Гампопа замялся. «Почтенный Миларепа», — с уважением ответил он. «Я монах. Я дал обеты воздерживаться от алкоголя. Пить это было бы против моей дисциплины.» Миларепа рассмеялся — звук, как чистое звучание колокола, эхом отозвавшееся в пещере. «Ах, но самая высокая дисциплина — это повиновение приказу учителя», — сказал он, его глаза сверкали смесью доброты и вызова. Гампопа глубоко вздохнул. Он почувствовал вес своих обетов, но также искренность своего поиска истинной мудрости. Он поднял черепную чашу к губам и выпил каждую каплю, не колеблясь. Этим актом доверия Миларепа понял, что монах станет его духовным наследником.
Гампопа оставался с Миларепой много лет, учась непосредственно у великого йога. Он практиковал интенсивную медитацию в уединении горных пещер, как и его наставник. Иногда он навещал Миларепу, чтобы получать новые наставления. Годы шли, и Гампопа наконец завершил свое обучение и был готов покинуть своего наставника. Однажды он подошел к Миларепе и глубоко поклонился. «Наставник, — сказал Гампопа, — я пришел проститься. Я верю, что готов выйти в мир и поделиться тем, что узнал.» Миларепа долго смотрел на него, его лицо было спокойным, но непроницаемым. «Хорошо», — сказал он наконец. Он положил обе свои босые ноги на склоненную голову Гампопы в жесте благословения.
Гампопа попросил поющего йога о последних наставлениях. Однако Миларепа просто сказал: «Нужно больше усилий, а не больше учений.» И наступило молчание. Гампопа отправился в путь и уже перешел через узкий ручей, когда Миларепа крикнул, чтобы привлечь его внимание в последний раз. Гуру знал, что больше не увидит Гампопу в этой жизни. Миларепа стоял на дальнем берегу ручья, его лицо стало серьезным. «У меня есть одно очень глубокое секретное наставление», — сказал он. «Оно слишком ценно, чтобы отдавать его просто кому попало.»
Гампопа обернулся. Миларепа сделал драматическую паузу, затем, с внезапным поворотом, повернулся и поднял свой потрепанный халат. Он наклонился, обнажив свои ягодицы, которые были мозолистыми, покрытыми ямками и затвердевшими, как копыто лошади, от десятилетий сидения в медитации на голых камнях. «Это мое последнее учение, сын сердца!» — крикнул Миларепа. «Делай это! Практикуй, пока твое тело не станет носить следы твоих усилий. Не трать время на поиски дополнительных учений. Истина — в работе.»